Евгений Бутенко «Пузыри на коленях спортивных штанов»

Краткое жизнеописание основателя дварфизма в современном искусстве Павла Фёдоровича Авдотьева. 

Легендарный Дедушка Фонограф, в миру Павел Фёдорович Авдотьев, родился одновременно в 1856 и в 1917 году, посредством микробиологического соединения плаценты двух женщин — Марии Ипатьевны Бережной ( годы жизни 1815-1857) и Нины Семёновны Оглобиной (годы жизни 1895 — 1950). Немецкий естествоиспытатель и философ Эрнст Генрих Геккель (автор терминов «питекантроп», «филогенез», «онтогенез» и «экология») впервые обнаружил первую половину Павла Фёдоровича в процессе исследования в своей лаборатории, в ходе экспедиции на остров Мадейра, в мазке, взятой у портовой женщины Марии Ипатьевны Бережной, эмигрантки из России, бывшей к тому времени на 8-м месяце беременности. Так как исходной точкой для взглядов Геккеля служила последовательность эмбрионального развития, названная им «гаструлой» , то он решил, что стадия в виде Павла Фёдоровича, повторяет собой общего прародителя всех животных. Законсервировав Павла Фёдоровича в питательную жидкость в специально изготовленной стеклянной колбе, Геккель налепил на неё бумажку с надписью «Гаструла» и сдал на хранение в Германскую академию естествоиспытателей «Леопольдина», за что и получил в 1864 году Медаль Котениуса. 

Павел Фёдорович многие годы очень скучал в колбе и обижался на Геккеля, в отместку ему став сторонником ламаркизма, ибо разделял точку зрения Жана Батиста Ламарка, что совершенствуясь, организмы вынуждены приспосабливаться к условиям внешней среды.Однако, со временем, стало ясно что совершенствоваться Павлу Фёдоровичу нравилось значительно больше, чем приспосабливаться, поэтому в 1917 году с помощью самостоятельно выращенного у себя на брюшке острого костного матрикса, он совершает побег из колбы и из Германской академии. 

Нелегко пришлось Павлу Фёдоровичу, на тот момент, существу с недоразвитым, распухшим и мягким от питательной жидкости тельцем, ползти по ночам, чтобы не быть раздавленным сильнейшими, с точки зрения грубой силы, и весьма недальновидными в области познания чудес природы и тайн мироздания, людьми. Целью его путешествия была Россия, которую он понимал как биологическую родину, благодаря мазку из недр портовой женщины Марии Ипатьевны Бережной. Зацепившись костным матриксом за днище железнодорожного вагона, Павел Фёдорович в том же 1917 году добирается до Санкт-Петербурга. 

Здесь ему удаётся привлечь к себе внимание заведующего кафедрой физиологии и анатомии растений Петербургского университета Сергея Павловича Костычёва, прогуливавшегося по 10-й линии Васильевского острова. Сергей Павлович изучал тетрадку с рисунком редкой мутации матки, наблюдавшейся у Нины Семёновны Оглобиной, ученицы Высших (Бестужевских) женских курсов, и странным образом напоминавшую хлороз растений, когда заметил до ужаса уставшего Павла Фёдоровича, лежащего на тротуаре и необъяснимым образом напоминавшего рисунок в тетради. 

В ходе знакомства выяснилось, что Павел Фёдорович и мутация Нины Семёновны — явления редчайшего вида из животного и растительного мира. Решено было их объединить, как это и существует в природе, что Сергей Павлович Костычёв и проделал в своей лаборатории, вырезав мутацию Нины Семёновны, и соединив таким образом животный и растительный мир в одном организме — Павле Фёдоровиче Авдотьеве. 

Павел Фёдорович явился не промежуточным звеном между взаимодействием и слиянием, и не формой взаимоотношений, при которой оба партнёра или только один извлекает пользу из другого, но полноценным организмом, животным и растением в одном лице, обладающим сознанием и способным общаться с человеком. Однако жизнь в России ХХ века быстро показала Павлу Фёдоровичу к каким плачевным результатам может привести простое желание пообщаться с людьми. 

Это привело к тому, что взгляды большинства людей его биологической родины Павел Фёдорович стал считать продуктами жизнедеятельности патогенных микробов, отчего и вынужден был исследовать взаимоотношения их с организмом человека в условиях природной и социальной среды России. 

Впоследствии, под влиянием грустных выводов и тяжёлой 
подпольной жизни среди исторических катаклизмов, Павел Фёдорович увлёкся трудами Платона, Геродота, Диодора Сицилийского, Посидония, Страбона, Прокла и полностью отошёл от микробиологии и стал искать в своём сознании ,в виде архетипов, неведомые и мифические материки — Пацифиду и Лемурию. Обнаружив их , и подробно описав в нескольких трудах их географию, население, флору и фауну, Павел Фёдорович совершенно справедливо стал считать жителей этих материков своими лучшими и единственными друзьями. 

В частности, пацифидяне и лемурийцы помогли ему описать редкий вид навозных вулканов,( подвид грязевых вулканов), которые они использовали как средство коммуникации по типу пневматической почты. Послания в прочных, обтекаемой формы, тубусах путешествовали по подземным каналам каждого материка в отдельности, совершая обмен важной информацией, а также соединяя таким образом Пацифиду и Лемурию друг с другом. 

Павел Фёдорович стал задумываться о том, что нет ли таких навозных вулканических труб, которые бы могли соединять мир архетипов человеческого сознания и мир, в котором люди живут под воздействием продуктов жизнедеятельности патогенных микробов, и который от воздействия яда этих микробов почему-то называют «реальным». 

Ценная информация из мира Пацифиды и Лемурии, по мнению первого существа,объединившего в себе царства животных, растений и людей, могла благотворно отразиться если не на всех, то хотя бы на некоторых представителях биосферы Земли. Павел Фёдорович отправил несколько ценных капсул через специально оборудованные сальзы, макалубы и навозные сопки Пацифиды и Лемурии. 

В одной из них был звуковой валик с музыкой двух материков, записанный с помощью костного матрикса, выращенного у себя на брюшке ещё во времена заточения в колбе в Германской академии «Леопольдина»,( за что он и получил от своих друзей доброе прозвище Дедушка Фонограф). В двух других — его труды по описанию вновь открытых земель. 

А в последней капсуле — несколько образцов произведений искусства, из числа популярного в Пацифиде и Лемурии направления дварфизм. Это вид карликовых картин, полученных из мусорных ДНК, (или как ещё их называют некодирующих ДНК), и выращенных в гипобарической камере. Так как картины растут сами и автора у них нет, то Дедушка Фонограф в своём послании предлагает авторство любому, кто получит капсулу. Как-то летом, разгребая навоз во времена своей работы скотником, на ферме в деревне Сватково Ленинградской области, художник Евгений Вячеславович Бутенко, наткнулся в огромной куче навоза, предназначенной для вывоза на поле, на странный овальный предмет чёрного цвета, открыв который своим железным скребком, он обнаружил несколько образчиков картин направления дварфизм и жизнеописание Дедушки Фонографа.Решив, что правильным будет всё же поделить авторство выращенных в гипобарической камере из некодирующих ДНК картин, между Павлом Фёдоровичем Авдотьевым и собой, он , наконец, представляет их уважаемой публике. 

Текст: Евгений Бутенко
Музыка: Max Stropov

Биография: Евгений родился в 1979 году в Кишинёве. Учился на филологическом факультете Славянского университета. Работал как художник-график. Писал стихи, прозу, занимался экспериментальной музыкой. Работал курьером, охранником, гидом-переводчиком, грузчиком , разнорабочим на заводе. В 2008 году переезжает в Санкт-Петербург. В 2010 году перебирается с семьёй в посёлок Осьмино Петербургской области, где работал на ферме скотником (убирал навоз за коровами). Здесь, в 2012 году, снова начал рисовать, писать тексты и записывать музыку в рамках своего музыкального проекта «Борщевикъ Сосновского».

“Bubbles on lap sports pants”